"Только въ прошломъ году вдругъ всѣ тетки сразу спохватились, что Вѣрѣ уже двадцать два года, и отецъ былъ атакованъ ими такъ настойчиво, что даже онъ ничего не смогъ возразить, когда начались поѣздки въ Петербургъ, заказы бальныхъ туалетовъ и выѣзды «въ свѣтъ». Отцу было такъ не по сердцу все «петербургское», что уступить даже въ этомъ оказалось нелегко, но, чтобы не прослыть окончательно тираномъ и извергомъ, онъ махнулъ рукой и не сталъ препятствовать. Впрочемъ, не препятствовать было, конечно, недостаточно. Если ужъ приходилось идти на это, надо было не отравлять никому настроенiя, и прежде всего дочери, вопросительно смотрѣвшей ему въ глаза и готовой наперекоръ всѣмъ дѣлать лишь то, что онъ скажетъ и какъ скажетъ. Поэтому онъ съ веселымъ лицомъ благословилъ ее, передавъ изъ рукъ въ руки устроительницамъ всевозможныхъ удачныхъ баловъ и неудачныхъ браковъ. Однако послѣ трехъ или четырехъ выѣздовъ Вѣра, несмотря на успѣхъ, сопровождавшiй ея появленiе въ обществѣ, на свое красивое въ чисто русскомъ вкусѣ лицо, прекрасныя волосы и фигуру, вскорѣ такъ соскучилась объ отцѣ, о домѣ, о садѣ, что сама запросилась обратно. Напрасно тетки внушали ей, что молодой графъ Игнатьевъ или Лешинъ товарищъ кавалергардъ Багратионъ-Мухранскiй искали ее и спрашивали, отчего ея нѣтъ на послѣднемъ балу, желая снова вальсировать съ ней, какъ въ прошлый разъ, — ее это не занимало. Напрасно ее всячески развлекали, возили въ балетъ, на концерты. Такъ же, какъ люди бываютъ отравлены блескомъ, пышностью и титулами, она была навсегда «отравлена» стремленiемъ къ болѣе простымъ людямъ, чувствамъ и отношенiямъ."

C.Н. Толстой «Осужденный жить»

Открытое письмо.

Оборотъ чистый.