***
Священныя плывутъ и таютъ ночи,
Проносятся эпическiе дни,
И смерти я заглядываю въ очи,
Въ зеленые, болотные огни.
Она вездѣ — и въ заревѣ пожара,
И въ темнотѣ, нежданна и близка,
То на конѣ венгерскаго гусара,
А то съ ружьемъ тирольскаго стрѣлка.
Но прелесть ясная живетъ въ сознаньѣ,
Что хрупки такъ оковы бытiя,
Какъ будто женственно все мiрозданье,
И управляю имъ всецѣло я.
Когда промчится вихрь, заплещутъ воды,
Зальются птицы въ чаяньи зари,
То слышится въ гармонiи природы
Мнѣ музыка Ирины Энери.
Весь день томясь отъ непонятной жажды
И облаковъ слѣдя крылатый рой,
Я думаю: «Карсавина однажды,
Какъ облако, плясала предо мной».
А ночью въ небѣ древнемъ и высокомъ
Я вижу записи судебъ моихъ
И вѣдаю, что обо мнѣ, далекомъ,
Звенитъ Ахматовой сиренный стихъ.
Такъ не умѣю думать я о смерти,
И все мнѣ грезятся, какъ бы во снѣ,
Тѣ женщины, которыя безсмертье
Моей души доказываютъ мнѣ.
Николай Гумилевъ.
Открыточный форматъ 9х14
На оборотной сторонѣ: круглая печать
Таганрогъ Фотографъ А. Поповъ